Фильм о гражданской войне в США — неоднозначное произведение. Как минимум, противоречивое с точки зрения гуманизма. С одной стороны, Америка — мировой бандит №1. Максимально подлый, циничный и безжалостный. С другой стороны, страдания — это всегда страдания. Смерть — это всегда смерть. Политика — это всегда политика. А простые люди — это всего лишь электорат, социальное удобрение, которым обрабатывают сады правящего класса. И фильм говорит именно о простых людях.

Алекс Гарленд снял кино о разделённости целого. О том, как конфедерация Калифорнии и Техаса сражается с лоялистами, с Вашингтоном, с американской армией. Конфликт обозначен в общих чертах, без объяснения причин и мотивации сторон — потому что фильм не про стороны и не про мотивацию. Фильм о войне народа с самим собой.

Однако именно по этой причине массовый зритель не принял фильм. Одно из главных обвинений в адрес режиссера прозвучало как «отсутствие ясной и четкой позиции: на чьей стороне сам Гарленд?»
«Гражданская война» не сообщает, за кого она: за красных или синих, за демократов или республиканцев, за реформистскую инклюзивность или традиционные ценности. Фильм не показывает торжество тех или других. Фильм рисует рухнувший социум, на фоне которого к Белому дому пробирается Ли (Кирстен Данст), Джоэл (Вагенр Моура), Джесси (Кейли Спейни) и Сэмми (Стивен Хандерсон).

Из-за того, что сюжет так прост, а фильм является зеркалом современной Америки, произведение подверглось остракизму. Несмотря на громкую промо-компанию, «Гражданскую войну» очень быстро вымыло из информационного пространства. Зрителю оказались неинтересны рассуждения о том, что убийство — преступление само по себе. Зритель не захотел рефлексировать на тему социального распада. Зритель хотел однозначного ответа на вопрос: «В кого стрелять?»
Публика искала в фильме очередного заряда ненависти. Но Гарленд ненависть осудил. Гарленд продемонстрировал раскол общества и показал соседей, которые вчера одинаково стремились к американской мечте, а сегодня одинаково смотрят друг на друга через прицелы AR-15 и М4.

Даже союз Калифорнии и Техаса в фильме — условность. Для зрителей, знакомых с экономическими и общественными реалиями Америки, данный союз комичен. Американцы покидают левацкий Лос Анджелес и переезжают в консервативный Техас. Калифорния и Техас — максимально антагонистичные штаты. И Гарленд, разумеется, знает об этом. Но «Гражданская война» — не моделирование американской революции, не руководство к действию. Это слепок общества, построенного на ненависти, и людях, в этом обществе живущих.

Ли и Джесси — репортеры в начале и финале профессиональной карьеры. Ли переживает панические атаки и не может забыть сюжетов, пойманных в видоискатель своей фотокамеры. Джесси, напротив, хочет снимать войну. Ли и Джесси замыкают историю в кольцо: там, где заканчивается путь одной — начинается путь другой. Ли когда-то была такой, как Джесси. Джесси станет такой, как Ли. Значит ли это, что мир не изменится? И всё то, что терзало и мучило Ли, коснется и Джесси? Всё останется на своих местах: ложь, страх, стремление убивать. Шок пройдет, жестокость станет привычной, сознание адаптируется и утонет в адреналиновом смехе от удачного кадра, отметившего агонию такого же человека, как и ты.
Как писал Фёдор Михайлович Достоевский: «Человек — подлое существо, ко всему привыкает».

«Гражданскую войну» следует смотреть отстраненно. Без злорадного «поешьте, друзья, собственной каши». Ведь фильм, прежде всего, о людях. Не следует забывать, что гражданская война — это не победа гражданского общества. Это капитуляция граждан.