В программе музыкального вечера были представлены концерты №2 и №3 для фортепиано с оркестром. Описание программы звучало так:

«Величайший композитор 20-го века, гениальный пианист, выдающийся дирижер — «божество в трех лицах» — так назвал Рахманинова один из критиков. Концерты для фортепиано с оркестром — это тот любимый жанр, к которому Рахманинов обращался всю жизнь. Второй и Третий фортепианные концерты принесли автору заслуженный успех и были по праву признаны лучшими русскими фортепианными концертами, написанными после Первого фортепианного концерта Чайковского. Известный музыкальный критик Асафьев считал, что, начиная именно с Третьего концерта, происходит окончательное формирование «титанического стиля рахманиновской фортепианности».

О личностных впечатлениях так: музыкальный вечер подарил океан наслаждения.

Во-первых, музыка — это универсальный язык, который говорит с каждым. При этом гармонические созвучия трактуются сознанием вольно — восприятие у каждого свое. В музыке прописана тональность, но образы — индивидуальная часть программы.

Во-вторых, Рахманинов — настоящая музыка. Именно музыка, обращенная не к ритму, а к чувству, сообщающая не гипнотический транс, а живое настроение. Да, агрессивная ритмика очень легка для восприятия, популярна, вездесуща, коммерчески успешна. Но музыка — это чувство, а не ритм. Рахманинов = музыка.

В-третьих, одна из отличительных черт Рахманинова — полифония. Наблюдать и вслушиваться в противоборство мелодий, туго связанных в целостное произведение, следить за спором нот, за их борьбой, угасанием, тревогой и покоем — интересно.

В-четвертых — зал. Все, что требуется от слушателя — сесть максимально удобно, расслабиться, закрыть глаза, очистить разум от суеты, замедлить сердцебиение и слушать. Слушать, находясь в самом центре акустических вибраций.

В-пятых: продолжительность программы. Два отделения по пятьдесят минут — это хорошая продолжительность. Хорошая, с точки зрения целостного восприятия.
Возьмем среднестатистический музыкальный альбом. В альбоме может быть от сорока до шестидесяти минут материала, десять, пятнадцать, двадцать песен, какие-то вступления, интродукции, музыкальные вставки, заключения и эпилоги. Но часто из целостного произведения публика выдирает один-два популярных трека, а все остальное оказывается отброшенным, ненужным, лишним, неузнанным, что полностью разрушает и замысел альбома, и контекст для отдельных произведений.
Отделение в пятьдесят минут позволяет произведению сохранить целостность, дает истории прозвучать, раскрывает слушателю авторский замысел и это прекрасно.

Одно вызывает досаду — привычка слушателей приходить на концерт в болезненном состоянии. Создается впечатление, что между залом и сценой происходит негласное соревнование: на каждую скрипку, виолончель, тромбон и кларнет находится слушатель-визави, отвечающий на музыкальную партию кашлем, чиханием, шуршанием оберток, телефонным звонком, репликой соседу, треском пластиковых бутылок, защелкиванием и открыванием сумок, смехом, видеосъемкой или фотографированием сцены.

Какофония кашля и мобильных уведомлений соперничает с лучшими произведениями «божества в трех лицах», иногда, к сожалению, выигрывая раунд-другой.
В такие моменты поневоле отвлекаешься от звучащего опуса и фантазируешь о дерижерском пульте, снабженном кнопками катапультирования для мест в зале. Было бы так благодатно: нажатие, тугой удар пружины и носитель раздраженных бронх уносится в стратосферу. Другое нажатие — и чей-то телефон звонит уже сильно выше шпиля МГУ.
Стало бы отличным дополнением к основной программе.