Фильм интересен необратимостью событий.
Известно, что прибытие испанцев произойдет.
Известно, что гибели цивилизации не миновать — ведь Гибсон снимает не альтернативную вселенную, как Тарантино, а претендует на историчность повествования.
Известно, что закончится для коренного населения все плохо.
Но о «плохо» знает зритель. Персонажам по ту сторону экрана пережить крах собственного мира еще предстоит. Гибель неумолимо приближается, но герои живут привычной жизнью: охотятся, смеются, растят детей. В этой обреченности есть что-то магнетическое. Встреча с фатумом, что под полными парусами идет по волнам, неминуема, но племя не знает судьбы и живет безмятежно до самого последнего вечера, в котором звучит легенда о человеке:

Сидел человек один, погруженный в мрачные мысли. Собрались вокруг звери и сказали: «Больно нам видеть твою печаль. Проси, чего хочешь, и все получишь». Сказал человек: «Хочу иметь острое зрение». И ответил стервятник: «Я дам тебе свое». Сказал человек: «Хочу быть сильным». И ответил ягуар: «Будешь сильным, как я». Сказал человек: «Хочу знать все тайны земли». И ответила змея: «Я открою их тебе». И каждое из существ принесло человеку дар. Получив последний, человек встал и ушел. И тогда сова сказала остальным: «Теперь, когда человек столько знает и умеет, мне стало страшно». Лань возразила: «Человек получил все нужные навыки, теперь он перестанет грустить». Но сова ответила: «Нет, я видела в человеке пустоту. Неутолимый голод. Это он делает его печальным, это он заставляет его желать. Человек будет забирать и забирать, пока однажды мир не ответит ему: меня больше нет и мне нечего тебе дать».

Именно такие, получившие все навыки люди, приближаются к племени. И предчувствие недоброй встречи тревожит Лапу Ягуара, центрального персонажа фильма. Тревога эта выглядит иррациональной, предчувствие — ненужным. Мудрым кажется отец Лапы, который говорит при встрече с побежденным племенем: «Живи свободной от страха жизнью».
Совет не впитывать страх звучит разумно, ведь тот, кто боится, искажает собственное восприятие мира, губит свою силу, перестает верить в себя. Потому предупреждение о пагубе страха звучит правильно, с предупреждением хочется согласиться. Но не является ли отрицание страха — побегом от реальности? Попыткой игнорировать мир, который меняется вне зависимости от того, пытается ли человек побороть страх или боится.

«Великую цивилизацию нельзя завоевать извне, пока она не разрушит себя изнутри» — в качестве эпиграфа Гибсон цитирует Уилла Дюранта, американского писателя, историка, автора многотомного труда «История цивилизаций», лауреата Пулитцеровской премии.
Но относил ли Дюрант техническое превосходство, жестокость и коварство колонизаторов к факторам, влияющим на исход цивилизационной борьбы? Или всерьез полагал, что стрелы победят мушкет за счет морально-волевых качеств?

Гибсон не отвечает на вопрос о техническом превосходстве и моральных качествах испанских завоевателей, но красочно демонстрирует распад индейской цивилизации изнутри. На какой-то миг даже кажется, что предчувствие Лапы Ягуара относилось именно к этой беде — нападению враждебного племени, а не отрядам конкистадора Эрнандеса де Кордобы.
Такой двойной экспозицией фильм тоже интересен: на фоне вулкана, который начнет извергаться завтра, локальный пожар сегодня не выглядит страшным.
Даже если этот пожар разоряет мирные племена.
Даже если этот пожар уводит людей в рабство.
Даже если этот пожар включает в себя человеческие жертвоприношения и жестокие убийства немногих выживших забавы ради.

Но жестокие забавы Гибсон не смакует, а изображает с намеком на бессмысленную жестокость.

Рабов покупают не всех — значит, рабы не требовались. Пленники майянцам оказываются не нужны — затмение завершается до того, как в жертву приносят всех захваченных. Убийства на поле для игры в мяч также не приводят к ожидаемому результату: сын боевого вождя умирает от удара стрелой, которую сам вождь и направил в Лапу Ягуара.
Одна бессмысленная жестокость порождает другую, затем третью, за ней еще одну. Ненависть истребляет племена, демонстрируя то самое «разрушение цивилизации изнутри».

Пожар племенных столкновений выглядит тусклой искрой, если вспомнить об эпидемиях неизвестных заболеваний, поразивших коренное население Южной и Центральной Америки после появления конкистадоров. Многочисленных, безжалостных расправах над аборигенами, длившихся почти полвека. Воинах Кортеса, Писарро, кровавую экспансию креста и меча, продолжавшуюся вплоть до гибели последнего вождя инков Амару Тупака 24-го сентября 1572-го года. Последовавшем целенаправленном уничтожении инкского наследия, вывозе и переплавке культурных ценностей, убийствах старейшин и носителей знаний, насильном распространении католичества.
Разве уничтожение целой цивилизации можно сравнить с враждой племен? Даже если эта вражда и стала причиной упадка. Хотя о причинах упадка можно судить только по летописям тех, кто в процедуре упадка участвовал самым непосредственным образом. Ведь за какие-то двести лет искусство кипу, узелкового письма инков, было утеряно навсегда. И память о народах Южной Америки сохранялась в изложении лиц, уничтожавших данные народы.

Здесь вспоминается история острова Рапа-Нуи, известного также как остров Пасхи.

Голландские мореплаватели открыли остров в 1722-м году, присвоив земле имя Пасхи в честь христианского праздника. По записям моряков, на момент обнаружения острова численность рапануйцев составляла несколько тысяч человек, а древесная растительность отсутствовала.

Спустя пятьдесят лет остров аннексировали испанцы и назвали новую территорию Сан-Карлос, в честь святого покровителя короля Карла третьего. Представители испанской короны зачитали островитянам постановление о протекторате и более никогда не возвращались.
Англичанин Джеймс Кук посетил остров в 1774-м году и оставил заметки, в которых отмечал схожесть моаи и статуй Тиауанако.
Француз Жан Лаперуз высадился на остров в 1787-м году.
Русский моряк Юрий Лисянский ступил на землю острова в 1804-м году.
Подробные записи о действиях и поведении названных мореплавателей отсутствуют, но известно, что рапануйцы активно препятствовали высадке очередных гостей, подошедших к острову в 1816-м году на судне «Рюрик» под командованием русского капитана Отто Коцебу. Высадка не состоялась. Вероятно, прошлый опыт общения с заморскими гостями островитянам не понравился.

Силы рапануйцев оказались слишком незначительны, чтобы остановить восемь перуанских рабовладельческих кораблей, подошедших к острову в 1862-м году. Рабовладельцы захватили более двух тысяч человек, из которых выжило около ста. Вернувшиеся с континента рапануйцы (до острова добрались всего пятнадцать человек), принесли с собой вирусы оспы и туберкулеза, сократившие популяцию острова до нескольких сотен обитателей.
В том же 1862-м году на остров прибыла христианская миссионерская шхуна. Экипаж шхуны приступил к активной культуртрегерской деятельности и в 1877-м году численность коренного населения составила сто одиннадцать человек.
В 1888-м остров аннексировали морские силы Чили.
В 1898-м году верховный вождь Риророко отправился в Чили с жалобой на злоупотребление властей. Добравшись до Вальпараисо, вождь умер и остался в истории последним вождем Рапануи.

Что же погубило жителей острова Пасхи? Болезни, работорговцы, контакты с мореплавателями?
Нет.
Рапануйцы так увлеченно строили моаи, всемирно известные каменные истуканы, что сами не заметили, как истребили островную растительность, изведя деревья на катки для транспортировки камней из каменоломен. После чего умерли от эрозии почвы и голода. Мореплаватели здесь совершенно не при чем.

С ацтеками, инками и майя, вероятно, произошла такая же история. Аборигены слишком увлеклись массовыми жертвоприношениями и не заметили, как перерезали сами себя.
Конкистадоры встретились с уже гибнувшей цивилизацией. Испанцам оставалось только пожать плечами, набить трюмы золотой утварью и поразиться превратностям судьбы, сгубившей незадачливых дикарей.

Интересно, какие необратимые перемены настойчиво не замечает сегодняшнее глобализированное человечество, делая вид, что если повернуться к проблеме спиной и «не заразиться страхом» — то всё обойдется и мир останется прежним?